«Важно помнить, что ты свободный человек» – интервью с Пашей Артемьевым

Паша, привет! На днях ты выступаешь в Англиканской церкви. Почему ты выбрал такую необычную площадку? Для тебя это что-то значит?

В Европе выступления в соборах — это достаточно распространенная практика. Очень часто по праздникам в них устраивают концерты. А вообще, я пытаюсь быть верующим…

Мне почему-то сейчас вспомнились Pussy Riot с их «концертом» в храме.

Да, это выступление, было, конечно, неуместно, но и сажать в тюрьму за такое тоже не стоило, я считаю. Достаточно было общественных работ в качестве административного наказания, например, заставить мыть полы вокруг храма. А что касается концерта, то я просто понял для себя, что мне больше не хотелось бы делать проходных событий. Надоело выступать в кабаках. Мне кажется, что если ты берешь деньги за билет, ты должен взамен выложиться по полной и подарить людям что-то уникальное… Какие-то особенные чувства и переживания, чтобы слушатели выходили после концерта с чистой эмоцией, запоминали.

Ты, помимо всего прочего, теперь еще и преподаешь в Московской школе музыки. Расскажи, каково это?

Да, я являюсь куратором курса Songwriting and music performance. Меня туда позвали прошлой весной, и это дико волнительно и приятно. Я составил учебный план, занимался этим все лето, и сейчас вот уже месяц как идут занятия. У нас очень классные студенты, я безумно счастлив, что я с ними каждую субботу вижусь. Это какой-то новый удивительный опыт. Ты и себя узнаешь с новой стороны, проговариваешь какие-то вещи, которые казались тебе базовыми, структурируешь свои знания.

А какие знания можно давать на курсе Songwriting? Неужели можно научить писать песни?

Мы не брали никого с нуля. Все уже пробовали что-либо делать до этого, просто не могли решиться идти дальше. Я не думаю, что человека можно научить писать песни. Но если заложено какое-то зерно, какой-то намек на то, что может что-то вырасти, то нужно помогать, и тогда все обязательно получится, я уверен. Иногда просто сложно сделать первый шаг. Я по себе знаю хорошо. Поэтому студентам необходим некий толчок. Я это называю пинком под зад.

Первый шаг к чему?

Кому-то нужно просто взять в руку карандаш, у кого-то уже есть в столе некое количество наработок, которые люди стеснялись показать. Я и сам человек закрытый, поэтому для меня всегда большое испытание — делиться своим.  Странно звучит, наверное. Как я тогда вообще всем этим занимаюсь с интровертным складом ума? Мне не очень комфортно в больших компаниях, сборищах людей на площадях. Но при этом я себя прекрасно ощущаю на сцене, как будто невидимый защитный барьер есть. И я там себя гораздо больше чувствую собой, чем просто в жизни.

Скажи, а как тогда ты решился пойти на кастинг в такой громкий проект, как «Фабрика звезд» на Первом канале?

Ну, во-первых, в тот момент никто еще не знал, что это будет такое. Единственным аналогом было шоу «За стеклом», в котором ребята, по-моему, просто выясняли отношения на камеру. Тогда не было известно, что из этого может получиться. Я просто всегда хотел заниматься музыкой, песни я писал с 12 лет. Но я не понимал, как устроен шоу-бизнес, что он из себя представляет.

На каком инструменте ты сочинял песни в 12 лет?

На  фортепиано.

Просто садился и что-то наигрывал?

Да, у меня до сих пор где-то лежит компакт-диск с сырыми демками, на котором я, еще дико тогда картавя, объявляю каждую песню. Записал его лет в 15–16, думал, что это можно кому-то показывать. И вот меня познакомили с Игорем Матвиенко, представили как человека поющего и пишущего песни, взяли мой контакт и перезвонили от него через полгода, я уже тогда и забыл! Пришел на студию, спел песню «Я теряю корни». И Игорь Матвиенко сказал, что скоро начнется шоу типа «За стеклом», только музыкальное. Не хочешь ли, мол, попробовать? Никто — ни он, ни директор, ни режиссер — до конца не понимал, что из этого может получиться. Я сам думал, что дольше недели там не задержусь. Я очень сильно картавил, шепелявил и был уверен, что это будет большим препятствием. И потом, когда стал проходить все эти кастинги, всегда думал: «Ну взяли, а что дальше?» Каждый следующий шаг у меня вызывал любопытство. И наверное, это моя движущая сила по жизни. Просто интересно, насколько далеко я смогу зайти.

Что тебе дал этот проект? Ты что-то переосмыслил, произошла ли какая-то внутренняя переоценка?

Помимо того что это психологическая травма на всю жизнь…

Именно травма?

Безусловно. Ты сидишь три месяца взаперти, в аквариуме, тебя снимают отовсюду камеры, ты постоянно под наблюдением. Это жесткое испытание, правда. Не могу назвать это самым счастливым временем в моей жизни. Просыпаешься от света софитов, не из-за того, что пора вставать (там нет окон), а потому, что включают яркий свет и звучит какая-то жуткая танцевальная музыка. Но все равно я пытался относиться к этому как к школе, у нас шли занятия каждый день. Зарядка, уроки по вокалу, актерскому мастерству. Со мной занималась прекрасная преподавательница из школы-студии МХАТ по сценречи, дикцию мне исправляла, и спасибо ей, большое дело сделала. Последующий опыт, наверное, был для меня даже более ценный — участие в незабвенной группе «Корни». Я узнал, как делаются аранжировки, как работает шоу-бизнес. Очень много плюсов вижу в том, что со мной произошло на «Фабрике звезд». Как минимум я увидел всю страну дважды из окна автобуса. Это очень красиво. Да, местами бывали печальные зрелища. Но все же у нас гигантская красивая страна, очень много хороших людей.

То есть о гастролях с группой «Корни» ты вспоминаешь с приятной ностальгией?

Да. Мы садились в автобус и выезжали от Москвы до Владивостока. Тогда еще не был развит интернет, никаких смартфонов не было, и ты всегда с книгой, с блокнотом, можешь взять с собой фотоаппарат. Это классно. Не сидишь что-то свайпаешь в телефоне. Я, конечно, очень люблю гастроли, выезды с группой и надеюсь, что такой опыт у меня еще будет когда-нибудь. Но, наверное, это единственное, по чему скучаю из той жизни. В остальном у меня ощущение, что все было не со мной. Настолько я другой человек сейчас.  Говорят, каждые семь лет меняется организм. В общем, я уже тот цикл прошел. Я уже трижды другой человек.

Как ты вырвался из шоу-бизнеса и коммерческой поп-музыки, ведь многих это засасывает? А ты пошел по своему пути и при этом добился успеха. Других подобных примеров из выпускников «Фабрики Звезд», по-моему, и нет. Как произошла эта твоя трансформация?

Мне всегда хотелось заниматься другой музыкой, еще до того, как попал на «Фабрику». Я бесконечно уважаю Игоря Матвиенко, правда. Это очень порядочный человек, огромного таланта. Пойди напиши такие песни! Ничего нет зазорного в том, чтобы делать поп-музыку. Просто это не совсем мое. Я слушал другое с детства. Более экспериментальные жанры всегда любил. Поэтому для меня не стояло вопроса кардинально изменить свой взгляд и самого себя. Я скорее возвращался к себе.

То есть ты перестал играть роль?

Это будет звучать, как будто я всех обманывал. Нет, конечно, я был собой, что-то мне нравилось из тех песен. Просто я начал делать то, что ближе мне.

И как сейчас себя ощущаешь?

В плане творчества я могу себя назвать абсолютно счастливым человеком. Мне сейчас очень интересно все, что я делаю. Пробую новое, ставлю перед собой задачи свои собственные. Я на пути к самореализации. Конечно, это совершенно разные вещи, когда ты работаешь на кого-то и на себя. Другая степень ответственности. Она заключается в том, чтобы тебе не было стыдно смотреть в зеркало, не было тошно просыпаться. Мне не стыдно. Конечно, бывает тошно, но по другим причинам (смеется).

У тебя сейчас и театр, и кино, и музыка. Ты раскрываешь себя с таких разных сторон. Как удается все совмещать?

Время от времени у меня едет крыша, честно говоря, от количества дел. Выходных нет в принципе, и подолгу их не бывает. Потому что надо заниматься всем и сразу. Я пишу музыку для спектаклей, а теперь вот еще школа… Иногда кажется, что не справляюсь, поэтому хожу к психотерапевту. А вообще стараюсь переключаться. Как только я в театре — я в театре. Когда я выхожу на студию или на концертную площадку — я певец. Видимо, есть какой-то у меня внутренний рычажок, который помогает, и он пока не сломался, надеюсь. Хотя в первую очередь я все равно считаю себя музыкантом. Не могу назвать себя актером, потому что это будет не очень честно по отношению к людям, которые учатся годами, заканчивают театральные вузы. Просто так вышло, что у меня это пока что получается.

С чего началась твоя театральная история, со знакомства с Эдуардом Бояковым?

Да, мы познакомились на дне рождения нашей общей подруги, разговорились обо всем. Тогда у Эдуарда были немного другие взгляды, нежели сегодня. И после этой беседы мне от него позвонили и позвали попробоваться на роль в фильме «Доброволец», которое он снимал тогда. Я снялся в нем, и уже на стадии озвучивания этой картины сказал, что было бы интересно попробовать себя в театре. Не имел в виду что-то серьезное, надеялся на роль «кушать подано». Но меня пригласили на главную роль в спектакле «Жизнь удалась», который мы, к сожалению, уже не играем из-за того, что там было много матерных слов. А я его очень любил. Но вот с тех пор я в театре.

Остается ли у тебя время на что-то кроме творчества? На общение с друзьями, например?

Очень мало времени. Случаются срывы, алкогольные в том числе. Когда ты каждый день что-то делаешь без остановки, бывает, просто хочется выпить бокал-другой. Но потом насмарку идет весь график. Поэтому лучше, наверное, вообще не пить.

А на личную жизнь времени хватает?

Ну с трудом строится личная жизнь. Но я про нее не очень люблю рассказывать.

Ты согласен, что творческие люди очень непросты в плане быта и совместной жизни?

Да, я сам из творческой семьи. Это сложно, правда. Очень много любви, очень много прекрасного в нашей семье, но все равно отношения выстраиваются гораздо более экспрессивно, чем обычно. Много всяких страстей. И да, есть свой распорядок и свой хаос, в котором тебе комфортно жить и сложно под него подстраиваться окружающим. В общем, я в своем бардаке нахожу какой-то комфорт, и с ним непросто ужиться другим людям.

Успеваешь смотреть кино, слушать музыку? Можешь рассказать, что из последнего произвело на тебя впечатление?

С Хоакином Фениксом новый фильм понравился, «Тебя здесь никогда не было», советую. Вообще кино я много смотрю. И сериальчики, например «Сорвиголова», мультфильм Big Mouth (он очень смешной!). Из музыки очень полюбил альбом английской группы Elbow —Little fictions.

А что-то из новой российской музыки?

Я слушаю все с большим интересом, но так, чтобы на репите, — бывает нечасто. Недавно это произошло с группой «Синекдоха Монток». На You Tube есть клип на песню «Батя» в акустической версии. Я ее слушал дня три, очень запала в душу. Еще нравится «Интурист», Glintshake, группа «Наадя». На самом деле сейчас появляется очень много классной музыки, другое дело, что она часто остается в андеграунде, потому что у нас уже плесенью покрывшаяся система в шоу-бизнесе. И никто не хочет меняться. Все эти певцы и музыканты, которых мы ежегодно смотрим по телевизору, — это все те же самые артисты, которых я наблюдаю всю свою жизнь. Удивительно, как не стыдно этим людям. Они себя ведут так, как будто не было ни 90-х, ни нулевых, как будто не было других людей. Но я думаю, что естественным путем все поменяется, вырастет другое поколение. И русский хип-хоп сойдет на нет — я не то чтобы фанат российского рэпа…

Раз ты теперь ведешь начинающих музыкантов как наставник, то, возможно, можешь и сам как-то повлиять на всю эту систему, ты согласен?

Надеюсь.

Расскажи, каким образом ты помогаешь своим студентам раскрываться в творчестве?

В первую очередь пытаюсь донести до них мысль о свободе. О том, что нет никаких правил и границ. Потому что у художника, мне кажется, их не должно быть в голове. Самое страшное — это самоцензура. Важно помнить, что ты свободный человек. Нужно просто себя любить в достаточной степени… Наверное, так.

Да, без любви к себе никуда. Об этом вся психотерапия. А зачем, кстати, она тебе? Ты занимаешься творчеством, и оно тоже дает терапевтический эффект?

Какие-то психотерапевтические свойства точно есть. Это мой личный способ общения с миром. Но не все я могу через творчество рассказать. Некоторые вопросы нужно решать в кабинете психолога. И это помогает. Тем более что в какой-то момент у меня начались панические атаки из-за количества дел и каких-то событий печальных. Поэтому нужна была помощь.

О чем твой новый альбом и почему у него такое интересное название — «Сизигия»?

Я много думал об идее города как такового. Почему мы селимся в городах, для чего нам нужен социум, это стадо. Почему мы живем вместе и в то же время через стенку друг от друга. Дышим одним воздухом и испытываем публичное одиночество. Потом прошлым летом я оказался в Нью-Йорке во время солнечного затмения, это событие очень ярко освещалось по всем каналам. И там впервые я услышал слово syzygy и понял, что на русском языке я его тоже вижу впервые. Этот термин используется в философии, астрономии, психологии и т.д. В астрономии оно означает выравнивание трех или более астрономических тел в пределах Солнечной системы, в философии сизигия — это пара связанных противоположностей. В психологии — связь мужского и женского. А также это две соединенные, но не слившиеся клетки. Не знаю, насколько удалось написать альбом именно про это, но во всяком случае вдохновлялся я именно этими идеями.

Значит, предстоящий концерт станет презентацией нового альбома? Расскажи, что ждет зрителей от Павла Артемьева 23 ноября в Англиканском соборе?

Мы исполним несколько песен из нового альбома. Весь играть не будем, потому что площадка не дает такой возможности. Композиции будут несколько более прозрачно звучащие – акустика собора не позволяет каких-то громких ударов по барабанам. Поэтому мы сделали специальную программу именно под этот уникальный концерт. Различные световые решения  готовим. Хочется это пространство обжить и подчеркнуть ту красоту, которая в нем имеется.