fbpx

«По большому счету, мы со своей музыкой были никому не нужны, кроме наших слушателей» – Илья Бачурин вспоминает, как создавалась «Станция 106,8 FM»

Осенью 95-го в Москве запустился уникальный радиопроект «Станция 106,8 FM», на котором выросло целое поколение. Первое радио, где круглосуточно транслировалась только электронная музыка, а эфиром рулили диджеи. В этом году культовой «Станции» исполнилось 22 года. О рождении и становлении рассказывает один из создателей и генеральный директор радио, продюсер Всемирного фестиваля молодежи и студентов (ВФМС-2017) Илья Бачурин. Специально для The Reminder он вспомнил историю «Станции» и сравнил события 90-х с происходящим сегодня в молодежной культуре.

мужчина в черном костюме

Точка отсчета: 1990 год

Перед тем как перейти к «Станции», чем ты занимался? С чего начались твои 90-е?

В 1990-м я пришел из армии. Понял, что страна совершенно другая, пора браться за дело, а с бизнесом все получалось легко. Мне повезло: попал на учебу к американцам на Московскую товарную биржу (помогло знание английского языка). После их курсов вместе с серьезными ребятами из Владивостока открыл свою брокерскую фирму. К 1991 году она уже работала в полный рост. Чем мы только ни торговали! От бэушных самолетов до видеокассет вагонами. Маржа была, конечно, колоссальная. Мне был 21 год.

Долго работал на бирже?

Пару лет. Потом вместе с братом и другими партнерами сделал торговую компанию Decca, заработали достаточно большие деньги и вложили их в организацию первого концерта Майкла Джексона в Москве в 1993 году. Выглядело, как чистая авантюра. Было понятно, что мы можем все потерять. Но Джексон – это последний герой той аналоговой эпохи, когда один человек мог быть кумиром сотен миллионов человек.

Финансовые результаты нашу фирму просто разорили, еще и «Лужникам» остались должны. Работая там, мы с ребятами из Decca разработали новую концепцию развития «Лужников». Приятно, что многие наши фантазии «про будущее» реализовались. А в моей жизни уже появились Володя Месхи, Витя Конисевич, Леня Ланда, которые пригласили меня на работу в музыкальную корпорацию «Райс Мьюзик». И началась совсем другая история.

1995 год

Радио «Станция 106,8»

радиостанция  О создании «Станции» ходит множество разнообразных и взаимоисключающих легенд. Побудь, пожалуйста, первоисточником.

Начать нужно с того, что Павлу Николаевичу Кадушину, талантливому бизнесмену и финансисту, работавшему тогда в «Норильском никеле», и его партнерам из «Райс Мьюзик» досталась радиочастота, где вещала станция «Панорама». Они стали думать, что с ней делать. В этих коллективных поисках принимали участие продюсер Владимир Месхи и клипмейкер и режиссер Виктор Конисевич, которых можно считать родителями самой идеи «диджейского радио».

«Райс» стал первым, кто купил профессиональное оборудование для гастролей и занимался их организацией по всей стране. Это был серьезный бизнес, поэтому Володя Месхи не мог надолго отвлекаться. Идеологически поучаствовать – да, заниматься оперативным управлением – нет.

Я уже несколько месяцев был исполнительным директором «Райс Мьюзик» и тоже принимал участие в обсуждении нового радио. Концепция сложилась далеко не сразу. В конце концов мои товарищи по «Райсу» приняли решение, что я возглавлю проект как генеральный директор и буду им управлять. Так в 1995 году я начал работать на радио «Станция 106,8 FM».

 

Любые воспоминания о 90-х требуют большой честности в отношении сегодняшних дней, из которых мы на них оглядываемся. Сегодня слишком большое предложение и практически неограниченное количество «точек входа» в культурное пространство. А в 90-е на молодежной поляне не было ничего. Пустота. Вакуум. Поэтому электронной культуре было что собой заполнить.

 

Как происходила подготовка к запуску нового радио, если концепция сложилась далеко не сразу?

Невероятная мотивация и вызов – построить СМИ с нуля. Большинство сотрудников радио «Панорама» были уже уволены, оставался технический персонал, в эфире крутились старые программы. Мы понимали, что запускаться нужно как можно скорее, потому что радио «Панорама» генерировала большой убыток.

Новые владельцы много вложили?

На развитие радио мы просили у владельцев деньги только первые месяцы – надо было купить «диджейку» и сделать ремонт. Но быстро все отбили. «Станция» никогда не была дотационным проектом. Более того, техническая часть «Станции» долгое время обслуживала «Русское радио», которое сидело там же, где и мы – на улице Казакова, 16, – и платило нам за трансляцию программы в эфир. Их вещание шло через наши передатчики, из аппаратных, которые обслуживали наши инженеры.

Как проходил сам запуск радио? Почему выбрали именно Dj Zmey для открытия?

Женя Грув и Витя Конисевич аккумулировали вокруг себя всех, кто имел отношение к диджейской культуре. Они же потом сформировали первую эфирную сетку. Дата запуска с 28 на 29 октября 1995 года была выбрана случайно. А вот то, что первый сет сыграет Dj Zmey, стало коллективным решением всех, кто имел отношение к проекту. Витя Змей пользовался на «Станции» очень высоким авторитетом, хотя мы все были на одной волне. Мне как генеральному директору было чуть за 20, остальным диджеям – примерно столько же.

А ты был таким главным управляющим, следящим за порядком, от владельцев…

Для серьезности я транслировал образ руководителя радио, часто даже «в костюме с галстуком». Все-таки был ежедневный процесс общения с разными, иногда сложными, людьми, Институтом радио, «Русской Медиагруппой» (РМГ) и пр. Помню, я здорово переживал, что если ошибусь, то со «Станцией» глобально что-то может пойти не так. Было важно показать, что мы не какие-то «другие», что проект сильный и жизнеспособный, иначе нас очень быстро могли помножить на ноль вместе с нашей эфирной активностью. По большому счету, мы со своей музыкой были никому не нужны, кроме наших слушателей.

 

В 90-е внешняя обертка играла одну из важных ролей. Может быть, это связано с дефицитом 80-х, когда было нечего носить и мы сами шили одежду. Поэтому в 90-е мы были примерно в одной эстетике. А сейчас даже олигарх может прийти в офис в джинсах и майке.

 

Вначале «Станция» была таким коллективным музыкальным Facebook….

В этом и была ее уникальность. Ни на одном радио не было такой музыкальной полярности. Каждый диджей был программным директором своего музыкального сегмента, и никто не мог ему указывать, что он должен играть во время своего сета. «С улицы» к нам, конечно, никто не приходил, но мы были готовы принять и тех, кто из другой обоймы. Например, из клуба «Птюч», чьи диджеи долгое время не подходили к «Станции» на пушечный выстрел как носители «настоящей техно-культуры». А мы в их глазах были носителями всякой электронной попсы. Ну как могут быть в одном эфире техно и хардкор? По их мнению – никак. Время показало, что отлично могут.

 

Вот раз уж заговорили, да, мне нравится хардкор. Хотя это и не самый мой любимый стиль электронной музыки. Он, кстати, до сих пор сохранил актуальность. Вижу это регулярно на разных больших мероприятиях. Чистая энергия, замешанная на гормонах, отвечающих на эту вибрацию. Недавно в Парке Горького услышал жесткий габбер. Час не мог отлипнуть от этой площадки, несмотря на свой не пионерский возраст. Когда видишь как тысяча человек прыгают, как заведенные, – ребят, но ведь это же 90-е годы, дневная вечеринка Dj Or-Beat в МДМ!

 

Вот они, первые конкурентные войны за аудиторию.

Да, тогда было несколько трендсеттеров молодежной культуры: радио «Станция», журнал «Птюч» и клуб «Аэроданс». «Станция» и «Птюч» боролись между собой не только за влияние на умы слушателей, но и за рекламные деньги, доходы от мероприятий. Хотя мы были на разных площадках. «Птюч» выходил раз в месяц в виде журнала, а мы вещали круглосуточно. Нас объединил фестиваль «КаZантип», где мы устраивали вместе вечеринки три года подряд (с 1996 по 1999 гг. – Reminder). Еще были рейвы на заброшенном реакторе АЭС, где просто волшебно играл Андрей Кильдеев, DJ Incognito, – я там для себя его открыл как диджея.

Была конкуренция и с радио «Максимум», причем соревновались не только в радиоэфире, но и на площадках мероприятий. Уверен, что никогда они бы не сделали такой фестиваль, как последняя «Инстанция»! В сентябре 2000 года на 12-ти площадках на Водном стадионе за два с половиной дня сыграли все диджеи, которые были актуальны на тот момент в стране. Только по билетам пришло более 200 тысяч человек. У «Максимума» просто бы контента не хватило.

 

Очень не хватает сейчас рейвов с полным погружением в музыку. Нет ни одного чисто музыкального мероприятия. Я не вижу, чтобы люди приходили и стояли, смотрели на диджея, слушали его, как это было раньше. Даже музыка в клубе сегодня, скорее, фон – для того, чтобы напиться в баре, познакомиться и пойти потом заниматься тем, чем положено заниматься после вечеринки. Ради музыки люди редко куда-либо ходят. А жаль.

 

Но в конце концов в эфире «Станции» появились не только диджеи, но и программы, ведущие…

Ну, программы-то выходили с самого начала. Но в 1997 году стало понятно, что у нас «провисают» дневной и утренний эфиры. Появились профессиональные RJ (Дима Тельнов, Аркадий Джем и др.). Что было здорово – их программы никого не оттолкнули, они деликатно вписались в существующий ландшафт. Ребята понимали, что «Станция» – это диджейская территория.

«Станция» открывала не только музыкальные направления. Я помню, что именно на «Станции» появилась первая женская программа Babes, которую вели журналистки Алиса Захарова и Наташа Кострова, или программа-интервью Регины Мянник «Сублимация личности» (привет из прошлого Ксении Собчак). Или прообраз аудиокниги «Модель для сборки», на которой выросло целое поколение…

Программа «Модель для сборки» – вообще уникальный эксперимент. Помню, пришли ко мне DJ Incognito (Андрей Кильдеев) и Влад Копп, глаза квадратные: «Мы такое придумали!» Ну что же, ребят, вот студия – идите и делайте.

Люди после их эфиров начинали книги читать. А Андрей на этих эфирах просто творил музыкальные чудеса. С большинством программ все получалось естественно, само собой. Нужно было только записать джинглы и выбрать место в сетке. Идеи почти сразу же материализовывались в эфире. Их не обмусоливали, а реализовывали. Никто не пытался подгоняться под шаблон. Не было шаблонов!

А цензура? Все-таки диджейская культура в то время была далека от пропаганды здорового образа жизни…

Цензуры не было. Ребята сами себе были цензоры и кураторы. Разрешено было все, что не запрещалось законом. Все знали, что нельзя: мат в эфире, пропаганда нетерпимости или наркотиков. Со стороны надзорных органов эфир мониторился серьезно. И жалобы на нас писали. Но наши ребята всегда были очень интеллигентны в эфире.

мужчина в черном костюме

А что было самым сложным в управлении «Станцией» лично для тебя?

Тонкие настройки внутри эфирной сетки, когда нужно было, например, подвинуть диджея на более позднее время, из-за чего он мог потерять свою аудиторию. И я должен был объяснить ему, почему это необходимо сделать в интересах радио, потому что аудитория станции гораздо шире, чем количество поклонников одного стиля или диджея. Например, тот же минимал долгое время у нас шел в вечерний прайм-тайм, как и хардкор. А потом стало понятно, что техно правильно играть ночью, как и дип хаус. Хардкор отлично слушали днем, приходя из школы. Такие настройки сетки под аудиторные параметры хотя и естественны для радио, но были болезненными для диджеев.

Как радио зарабатывало деньги? На что жили?

Брендов, работающих на молодежную аудиторию и готовых за рекламу платить деньги, в 90-е было очень и очень мало: МТС, ботинки Dr. Martens и еще какие-то, скорее, ситуативные, чем системные истории. Кто-то из многочисленных поклонников «Станции» открыл ресторан, кто-то магазин. Первый большой рекламный бюджет на «Станции» появился от мобильного оператора «МТС». Он был семизначным и не в рублях. Принес его Олег Тетерин, ставший потом коммерческим директором радио. Благодаря деньгам от МТС мы жили несколько лет.

Все годы работы «Станции» основным финансовым источником были клубы и мероприятия. Клуб или покупал рекламу вечеринок, или делил от нее доход за рекламные ролики. На эти деньги жили и диджеи, многие из которых сначала работали в эфире бесплатно, за саму возможность быть на радио. Это был их серьезный личный промоушн. По договоренности они могли упоминать и свои вечеринки. Поэтому разговоры о зарплате стали появляться позже. Но со многими так и работала эта бартерная схема. В 90-е вся страна жила на бартере.

 

Нашу уникальную систему самофинансирования никто так и не смог повторить. Хотя по этой схеме сегодня могли бы работать и молодежные медиа. Но! Проблема в том, что их просто нет, этих медиа, несмотря на то что социологи уверены в обратном. Есть молодежная аудитория, дрейфующая между не предназначенными ей СМИ. Всю молодежную медийку просто загнали в цифру.

 

Помимо «Станции» был еще уникальный радиоэксперимент – радио «Субстанция», которое просуществовало всего 8 месяцев, до июля 1997-го…

«Субстанции» мне больше всего не хватает. Она вещала на второй частоте «Панорамы», зарегистрированной в зоне УКВ, которую мы называли «нижней». Идею придумали Андрей Макаров и Ваня Салмаксов, она была проста: собирать самую сложную, экспериментальную и в то же время продвинутую музыку. Все то, что не вписывалось в рамки стилей. Работали из второй «станционной» эфирной студии.

Это был мощный проект, отражающий реалии электронно-музыкальной субкультуры. Ни одна радиостанция не погружалась на такую глубину. Все-таки даже «Станция» находилась на уровне массовой электронной культуры. А тут – 100-процентный творческий эксперимент.

И что же его сгубило?

У частоты в зоне УКВ изначально была очень маленькая аудитория, чуть ли не сотни человек. Плюс рекламы не было вообще. Нам регулярно предлагали продать эту частоту или сдать ее в аренду, но я до последнего держался за этот проект, стараясь вывести его в ноль. Но самая большая потеря – это, конечно, Ванька Салмаксов. У меня от его исчезновения тогда, в 1998 году, до сих пор просто дырка в груди. Такие человеческие утраты переживаешь тяжело. А все остальное в молодости очень легко проходит.

2001 год

Прежде чем перейти к теме, почему «Станцию» закрыли, хочется понять, почему ее продали.

Разговоры о продаже (я всегда их жутко не любил) шли время от времени с 98-го года. Но никто не собирался «Станцию» закрывать.

«Русская Медиагруппа», запустившая спустя полгода после нас «Русское радио», очень быстро экономически выросла и стала создавать медийный холдинг. Она хотела конкурировать с «Максимумом», и «Станция» идеально заполняла в их структуре нишу молодежного СМИ, оставаясь при своем формате. Однако переговоры затянулись. В итоге РМГ сделала свое молодежное радио «Динамит» (которое возглавил Андрей Макаров, придумавший «Субстанцию»), а интерес к «Станции» как к бренду был РМГ потерян. Потом произошло изменение частотного плана. Наша частота переместилась со 106,8 на 107,0. Пришлось менять название на «Станция 2000». И тут внезапно начинает срастаться сделка с РМГ.

Но почему «Райс» был готов продать «Станцию»?

Цена была хорошая. Тогда на деньгах, полученных от сделки, можно было хорошо заработать. Это сейчас очень ценится бизнес, который может генерировать доход. А тогда можно было купить за рубль и завтра продать за три.

После покупки «Станции» в РМГ несколько месяцев думали, что дальше делать: оставить ее как бренд или сделать ставку на свой «Динамит». Но потом решили в пользу «Динамита». При том что DFM только открылся и у него не было такой динамики и аудитории, которая была у «Станции». 30 сентября 2001 года «Станцию» закрыли, на волне 107,0 начала вещание «Русская служба новостей».

 

Это вечный конфликт – молодежные СМИ никогда не дадут такие рейтинги, как массовый формат. Но молодежную аудиторию не надо «взрослить», авангардность, бескомпромиссность по-настоящему молодежных форматов никогда не позволят добиваться гипермассовости. Делать или культовое для молодежи, или для широких масс.

 

Позже я столкнулся с той же проблемой на MTV, где мы играли много музыки и выпускали мало программ. Но потом, как обычно, владельцы захотели больше денег – стало больше передач и меньше музыки. В итоге у канала уменьшилась молодежная аудитория, и результат мы все видим.

С позиции сегодняшнего дня, почему не удалось спасти «Станцию»?

Я до сих пор задаю себе вопрос, почему все так сложилось и можно ли было как-то по-другому все сделать. Наверное, надо было создавать бизнес-поплавки, которые бы удержали этот большой корабль. Клубы, магазины, смежные, связанные со «Станцией» через рекламу бизнесы. По-хорошему, требовался большой холдинг, но денег на это мы не нашли.

А кто должен был заниматься развитием и структурой?

Бизнес-структуру танцевальной индустрии могли построить только те, кто были «плотью и кровью» этой индустрии: диджеи, владельцы клубов, промоутеры, звукозаписывающие компании, те, кто торговал винилом и одеждой. Вот они и должны были в момент успеха думать, чем заниматься, если радио не будет. Думали, видимо, не сильно, поэтому уже в «нулевых» движение стало ослабевать. Пока внимание аудитории было на пике, надо было строить структуру, которая бы это внимание удерживала в дальнейшем, приносила доход, позволяла бы вкладываться в новые направления и проекты. Уже тогда на пятки наступал никуда не исчезавший еще с 80-х хип-хоп.

«Станция» имеет культовый статус, однако с момента закрытия не было ни одного мероприятия, посвященного ей. Как думаешь, почему?

Да, почему-то осталась разобщенность. Хотя сейчас вроде бы и конкурировать поводов нет – некому и не с кем. Ни диджеям между собой, ни основателям «Станции». Для нас всех это был важный и большой кусок жизни. Для кого-то лучший. Может быть, поэтому нам так важна вся эта «отношенческая» ерунда из прошлого. Но я точно знаю: несмотря ни на что, все, кто имел отношение к «Станции», – братья по музыке. Где бы мы ни находились, встречаемся мы или нет, – мы на одной волне!

Ты знаешь, где теперь все эти люди?

Никто не потерялся. Тот, кто в 90-е работал на «Станции» и был крутым диджеем, им же и остался, хотя индустрия развлечений кардинально поменялась. Кто не хотел бросать – тот не бросил. Володька Fonar, Женя Грув Рудин – ну куда они от музыки уйдут? Правда меня тут удивил DJ Nick, который внезапно открыл в себе талант коммерсанта и стал крутым бизнесменом Николаем Туровниковым. Коле респект!

Резюмируем. В чем разница между радиоэфиром того времени и сейчас?

Сегодня у слушателя слишком большой выбор, в первую очередь за счет цифровой среды. В 90-е могло быть и по-другому. Формат «Станции» был сделан с любовью, страстью, с пониманием того стиля музыки, который мы играли. Про сегодняшний же день можно сказать, что там, где маркетинг начинает определять формат, возникают десятки подобных же сущностей. Это хорошо видно на примере радиоэфира, когда меняешь частоты, а играет все одно и то же. Как будто весь FM-диапазон занимает одна радиостанция. Все определяет абстрактный маркетинг, который выбрал абстрактную «оптимальную аудиторию», всегда попадая при этом в одну и ту же. Радиоэфир стал одним сплошным маркетплейсом. При этом визуальная эстетика, которую создавал талантливейший главный «станционный» дизайнер Степа Плотников, была важнее, чем вся маркетинговая политика.

Постскриптум

После «Станции» в моей жизни было много чего.

Первый Канал.

MTV.

Олимпиада.

Главкино.

Кинопроекты.

Фестиваль молодежи и студентов.

Среди этого многообразия «Станция» осталась самым любимым и самым личным проектом, во многом меня сформировавшим. Эта музыка будет вечной!

Фото: Ксения Заботина


Комментарии
  • Андрей.

    Станция 107 FM круче чем Динамит 🙂 Поэтому жалко что ее закрыли. Сейчас на этой частоте ничего нет

  • Андрей.

    Однако если посмотреть на обменниках, то есть эфиры за 2014 год 😉 Уже хорошо. Так что — Даёшь Станцию 2.0 !!! Парни 🙂 нужно возродить проект, сейчас очень много отличных клубных стилей 🙂 СТАНЦИЯ 107 FM — МЫ СНОВА В ЭФИРЕ !!!

Комментарии для сайта Cackle