«Люди не всегда знают, кто они есть на самом деле» – интервью с Ликой Стар

Давайте начнем с того, как вы попали в клубную жизнь. Я читала, что вам было всего 14 лет.

Очень банально – пришла танцевать в ДК им. Зуева. Это был мой второй «выход в свет» – я же была спортсменка, никуда особо не ходила. После дискотеки мы с подругой возвращались домой, за нами шли два парня. Одного из них я видела еще на танцполе – мне про него шепнули на ухо, что это популярный диджей Володя Фонарь. Зачем они за нами идут, я не поняла, но проводили почти до моего дома.

На следующее утро по дороге в школу (я училась в 8-м классе) я увидела Володю в спортивном костюме на детской площадке у моего дома, он качался на качелях. Я удивленно спросила, что он тут делает. Володя ответил, что он бегает по утрам, и предложил проводить меня до школы. На вторую нашу встречу он повел меня в Дом Булгакова. Так мы и стали общаться. Но сразу скажу, что у меня очень избирательная память. (Смеется.) Я помню только самые главные моменты.

И что дальше из «главных моментов»?

Лика Стар и Володя Фонарь

Преодоление первого препятствия. Володя уже был популярным диджеем, а я была никто, просто Лика с огромным желанием и энергией кем-то стать. К тому моменту Володя стал лучшим диджеем года на конкурсе «Музыкальный олимп» в парке Горького. В своем выступлении он мне дал сказать пару слов речитативом, еще я танцевала рядом с ним на сцене! Мне тогда казалось, что это наша общая победа. После нее Володю пригласили работать в студию «Класс», на дискотеку в зале кинотеатра «Орион» на «Бабушкинской».

Помню, мы стоим на улице, его зовут работать на эту дискотеку, и я вдруг спрашиваю: «А как же я?!» Человек, который сделал ему это предложение, был мой будущий продюсер Сергей Обухов. Он меня спросил, что я умею, мол, незаменимых-то нет. Я ответила, что всему научусь, дайте мне время! Мне дали месяц, чтобы я «вошла в тему» и научилась делать хоть что-нибудь.

Вы придумали, что вы будете делать на сцене?

Ой, ну это было все ужасно. Огромное спасибо Володе, который меня всему научил: подбирать композиции, выстраивать звукоряд, делать словесные подводки к трекам. Мы же тогда работали на бобинах. Свести так, чтобы одна песня переходила в другую, невозможно, нужно было заполнять паузы. Народ же не будет стоять в тишине.

Мне, конечно, никто не дал вести никакую программу, да я и не могла. Я довольно косноязычна, потому что у меня две крови: я литовка по маме, долго росла в Вильнюсе, поэтому у меня в сознании два языка.

После того, как у меня в 14 лет умер отец и я бросила плавание, все это было новой жизнью. Фактически уже тогда, в 9-м классе, я начала работать. На этой дискотеке у меня лежала трудовая книжка.

На что вы тратили свой заработок?

У меня была очень большая зарплата – сначала 60 рублей, потом были и 100, и 120. Тратила на семью. У меня все-таки умер отец, и были мама вместе с сестрой. А для себя я тратила на костюмы и на музыку – на записи, на аппаратуру. Покупала журналы, особенно иностранные. Все же стоило невероятных денег, ничего же не было. Охотилась в комиссионках на классную одежду. Еще одна важная статья расходов: как только стала зарабатывать – сразу перестала ездить на метро, только такси. Отсюда, кстати, и появилась та песня «Би-би такси».

Понимаю, что это будет очень смешной вопрос, но все же: в какой момент вы поняли, что вы – певица?

Правда, смешной вопрос. (Смеется.) Потому что до сих пор так этого и не поняла. Это была просто вынужденная мера. Наша дискотека пользовалась бешеной популярностью, наш бюджет позволял приглашать самых топовых артистов – от «Комбинации» до «Кармен». Я за всеми ними наблюдала. Но петь сама не собиралась. Тут в моду вошел рэп, а к нему я уже имела отношение. Мы же записывали подводки-связки между песнями. Говорить «просто словами» казалось смешно, поэтому мы делали рэп – все-таки слова на ритме уже по-другому звучали. Однажды Обухов, насмотревшись на выступающих у нас артистов, решил сделать свой проект и предложил (снова!) Володе стать артистом. Но тот отказался: «я – диджей». И тут опять вступаю я!

Так я осталась работать как диджей, но по вечерам мы начали уже что-то придумывать и записывать рэп в качестве эксперимента. Репертуар был так себе. Я попробовала себя в техно-стиле, мой вокал оставлял желать лучшего.

Потом ребята из группы «Технология», Леня Величковский и Рома Рябцев, дали мне песню «Я – диджей», и это уже был «мой» репертуар. В 1990 году вышла моя первая пластинка «Лика Рэп». Она была выпущена на «виниле» фирмой грамзаписи «Мелодия». Это была настоящая пластинка – других носителей не было! Ни дисков, ни кассет! Рэп, несмотря на все усилия, в нашей стране не смог интегрироваться и не особо прижился на уровне культуры.

Рэп – это все же речитатив. А когда вы все-таки начали петь? Второй альбом «Падший ангел» – совсем другой. И у вас уже там другое имя – вы больше не Лика МС.

О да. В один день я решаю все изменить – и моего имени это коснулось в первую очередь. Вместо МС, которым я раньше была как диджей, я становлюсь Ликой Стар. К тому моменту большинство песен были написаны на стихи моего продюсера Сергея Обухова. Я все время пела «его слова». Моих песен было две – «Би-би такси» и «Пусть пройдет дождь». Однажды я поняла, что не могу больше петь «чужое» – слова, музыку и прочее. И перестала быть его продюсерском проектом.

Поэтому мой второй альбом – совсем другая история. И да – там я действительно пою. А его название появилось после того, как я услышала песню Falling Angel команды Cool Front. Это было очень круто! Я просто ходила за ребятами из этой группы и повторяла: «Я хочу петь эту песню, я хочу петь эту песню». Заслушала ее до дыр, и в итоге русский текст у Сергея Осенева родился сам собой. Образность была высочайшая. Ведь падший ангел – это я, Лика Стар.

Почему?

Да СМИ к тому моменту сделали из меня такого монстра, так что кем же еще я могла быть? Чего только про меня не писали! Что я кручу романы со всеми подряд, что назвала себя «Стар» – а я никто и звать меня никак, что я лесбиянка. То, что я делала, было очень не похоже на других, и у меня всегда было свое мнение по любому поводу. Мой образ на тот момент слишком контрастировал с тем, что тогда было на эстраде.

А как вы попали в ТВ-программу «Музобоз»? Это же был настоящий рупор «реальной музыки» на тот момент.

Ивану Демидову не хватало персонажей «нового поколения», и он сам их искал для своей площадки. В «Музобозе» не было девчонок – и я стала той, недостающей.

К тому моменту я уже выступила на «Звуковой дорожке» (праздник газеты «Московский комсомолец». – Прим. The Reminder), но это не было телевидением!

Демидов приехал к нам в студию, послушал песни, посмотрел на меня и сразу позвал на съемки. Тогда участие в «Музобозе» стало для меня самым ярким выступлением, подтверждением: «Я есть!»

Вы совершенно космически тогда выглядели, при том что над всеми остальными явно довлела мода 80-х. Вы сами придумывали свой стиль?

Да, костюмами я занималась сама и шила их на заказ. Я придумывала, а профессионалы воплощали. Так, например, было со знаменитыми подвязками на чулках, в которых я выступала на «Музобозе». Я их сделала из мужских подтяжек, которые очень люблю. В России тогда вообще же не было адекватного нижнего белья.

Из-за своей диджейской работы я смотрела много западных клипов, и многие стилевые приемы западали в голову. Но я всегда ориентировалась на свой вкус и свои желания. Мне нравился образ такой «свободной девчонки». Дальше был уже более сексуальный имидж, хотя я тогда была еще подростком. Однажды поняла, какая у меня офигенская фигура, что все шеи сворачивают. И появились все эти обтягивающие платья. Мне хотелось убрать мою мальчуковость, стать более женственной. Хотя я всегда считала себя мальчиком. Когда у меня была короткая стрижка, мне в автобусе говорили: «Мальчик, мальчик, пробей талончик».

Но при этом вы были первая, кто стал настоящим секс-символом, сломав устоявшийся стереотип русской красавицы на сцене: «длинные волосы, грудь, попа». Даже бельевой стиль в вашем имидже появился позднее…

На-а-много позднее, и то не до конца, если, конечно, не брать во внимание съемку для журнала Playboy. При этом я сама себя никаким секс-символом не считала. Мне кажется, что я просто заняла определенную нишу, показав своим примером, что можно быть не только теми типажами, которые вы назвали, а по-другому одеваться, двигаться, носить кроссовки вместо шпилек и прочее. Попав на тот временной рубеж, когда менялось понятие моды и красоты, я стала олицетворением желаний миллионов девочек – но также и мужчин.

Было очень много домыслов, хотя, признаюсь, они меня в свое время сильно забавляли. Это же очень приятно, когда сравнивают с Мадонной. Думаешь: «Вау, куда я взлетела». Но я-то понимала, что это все не имеет ко мне отношения. Просто совпали типажи. Такое было время – в воздухе носились одинаковые флюиды. Сознательно же я ее никогда не копировала.

Но если говорить про секс, то это все же энергетика. Поэтому не важно, что я буду носить, как я буду подстрижена или как меня сфотографируют, я все равно буду оставаться «секс». Это уже от природы – или дано, или нет. Я старалась соответствовать своему внутреннему миру.

Как вы оказались голой сначала в клипе на песню «Пусть пройдет дождь», а потом и на страницах журнала Playboy?

Вот это как раз не соответствовало моему внутреннему миру. Я на самом деле очень застенчивый человек. Бондарчука я заметила по клипам Ветлицкой и «Морального кодекса». Точнее, сами ролики, просто как очень качественную работу. Клип хотели сделать на другую песню – S.O.S. Но Федор песню зарубил и сказал, что хочет снимать на «Пусть пройдет дождь». Это был мой первый клип. Бюджет на съемки был невероятный – даже сейчас не хочу называть сумму. По тем временам это был самый дорогой клип. Денег на него дал, скажем так, «неизвестный инвестор», который после моего концерта в «Лужниках» пришел познакомиться в гримерку, предложил прорекламировать какой-то его бизнес и взамен дал эту огромную сумму. Больше я этого человека никогда не видела.

И при этом у меня не было костюмов! В первый день мне свою одежду дала Света Бондарчук, еще был мой костюм из латекса. Стилист Александр Шевчук накрасил и накрутил меня как барана, хотя я никогда не носила таких кудрей, но объясняют: надо меняться! И вот тут уже было желание приблизить меня к Мадонне.

На второй съемочный день, когда нужно было снимать сцену на диване, выяснилось, что у меня нет костюма вообще! А то, что я предложила, не понравилось режиссеру. В итоге совершенно неожиданно решили, что я голая закутаюсь в красный плед, которым был покрыт этот диван. Все происходило совершенно спонтанно. Такое чувство, что я просто стояла на обрыве – и нужно было прыгнуть. Единственное что: я попросила все же выйти всю съемочную группу, кроме операторов и фотографа.

И какая была реакция общества на клип?

Такая, что сама песня «Пусть пройдет дождь» ни разу не прозвучала ни на одной радиостанции из-за фразы «Ты мой наркотик, мое тело, ты моя душа». При том что клип-то крутили везде.

А как вы стали первой девушкой Playboy?

А меня выбрали в редакции на редколлегии. Я обо всем узнала, когда уже позвонили с предложением съемок, мол, вы будете первой русской звездой на обложке журнала Playboy в России. Помню, переспросила: а раздеваться надо совсем-совсем? (Смеется.) Потом поинтересовалась, почему выбрали меня, ведь есть женщины, скажем так, поинтересней физически. Но они уверили, что нужна именно я. Это был большой фан – стать первой! Плюс еще заплатили приличные деньги. У меня был прекрасный возраст, и когда же я должна была сделать, если не сейчас? Мы заранее все обговорили. В контракте все было прописано: что я даю снимать, а что нет, плюс я утверждала каждую фотографию. Последнее слово было за мной. Хотя тогда, в 90-х, само понятие «контракт» было далеко не везде. Это сейчас все юридически зафиксировано.

Сами съемки проходили на Багамских островах. Была великолепная команда, фотограф – Катя Белиловская, она мне потом снимала обложку альбома «Больше, чем любовь». Прилетаем, я в обтягивающих ярких лосинах, а местные мужчины спрашивают: «Так где же ваш секс-символ?» Все никак не могли поверить, что это я: у них, оказывается, в цене женщины с формами, складками.

Но вы были больше, чем певицей, вы были ядром тусовки, ее центром, его точкой сборки. В вашем клипе «Одинокая луна» 1996 года режиссер Илья Смолин снял все знаковые фигуры тогдашней молодежной культуры: Федор Бондарчук, Сергей «Паук», Игорь Григорьев, Маша Цигаль, Иван Салмаксов… Вы были очень богемная девушка. Когда вы поняли, что пора соскакивать? И, кстати, почему?

Да-да, все так. Мой пик карьеры держался очень долго – с 1995 года, пока мне все это не надоело.

А почему «надоело»? Вы красивая, богатая, успешная, знаменитая…

Я была несчастная и начала разрушаться изнутри. Это сложно объяснять, но весь этот успех сделал меня таким монстром, которым я больше просто не хотела быть. Я поняла, что моя жизнь рушится, и самое главное, что я хочу, я не имею. Моя семья разрушена, потому что случилось много разных событий. Я не имею свободы – простого человека, а не популярного. Я не имею самого главного – роста, но не творческого, а душевного. Я видела, как несчастен мой маленький сын, потому что я не уделяю ему внимания, а вместо этого отдаю в самую лучшую школу, которую он ненавидит. Я искала любовь.

Вы больше не хотели быть «частью индустрии»?

Я не могла себе позволить дальше оставаться в этом образе. Не могла жить этими ночными тусовками. Я заигралась в то, что уже перестало приносить удовольствие. Популярность, деньги – все это не делало меня счастливой. Мне нравилось записывать новые треки в студии, но как только дело доходило до всего этого бесконечного продвижения, маркетинга, доказывания, борьбы за место под солнцем – это меня разрушало.

И как же вы сбежали от этого всего?

Если честно, то я никуда не сбегала. Я просто двигалась дальше – знаете, как бывает: поезд просто едет по своему пути. Так и я. Просто жила. Но у каждого есть своя жизненная развилка. Однажды все случилось одновременно. Я уже не могла петь свои песни – мне казалось, что я сойду с ума, если еще раз спою «Одинокую луну». Я ненавидела эту песню. Хотя именно с нее началась моя певческая карьера. Только тогда она называлась «Молитва», мы ее записали вместе с группой Arrival одной из первых, когда я только-только начинала петь. А потом уже, спустя годы, Дмитрий Постовалов ее переделал.

Я села писать новые композиции для альбома «Я», создала свою студию, чтобы никто не дергал, позвала музыкантов из Таллина. Вроде бы хороший, счастливый момент, но тут начинается череда других событий.

В 1998 году умирает от рака моя мама, начинаются проблемы с мужем – и я понимаю, что я не могу удержать реальность.

А что было в той, нетворческой реальности?

Когда заболела мама, я думала, что смогу ее спасти, потому что у меня были деньги, но ничего не смогла сделать. В онкоцентре на Каширке просили ее забрать, потому что «у нас тут нет смертности».

Мою мать, которая с трудом дышит, выписывают, и я не понимаю, куда ее везти, с учетом того что ее нужно подключать к аппарату. Это был настоящий ужас, полное бессилие.

Когда мама стала задыхаться, я вызвала скорую, потому что дома не было кислорода. Приехали врачи, ее бросили на носилки, я вижу, что ей дико больно, но мне не разрешают ехать вместе с ней внутри кареты скорой. Я сажусь в свой «Ягуар» и мчусь за ними. Я была готова заплатить любые деньги, лишь бы моей маме не делали больно! А с ней обращались как с мясом!

В больнице, куда ее привезли, она так и лежала на этих носилках. К ней никто не подходил сорок минут! В этот момент я была готова всю эту страну просто уничтожить. Я ненавидела всю эту систему, которая так относится к людям. Где ничего невозможно сделать, даже если готов за это заплатить. И это только минимальная часть того, что тогда со мной происходило.

Потом, конечно, уже я смогла разрулить, чтобы создать маме нормальные условия в больнице, – мир не без добрых людей. Мне помог один мужчина, который видел мое бессилие и, в общем, безумие. Я даже не знаю его фамилии, только имя – Александр.

Моя мать умерла. Я ничем не смогла ей помочь. Я, со всей своей славой, деньгами, положением, оказалась беспомощной – и потеряла самого любимого человека. Потом на похоронах матери, по пути на кладбище моего мужа крадут из машины бандиты.

И тут-то я понимаю: вот это и есть реальность. Вот она. А все остальное – это просто то, что я пою.

Что вы имеете в виду?

Вот представьте. Я только что похоронила мать, как мне звонит свекровь и говорит: «Лика, ты только не волнуйся! С Артемом (сыном) все в порядке, но Алексея нету». Тут я теряю сознание и понимаю, что не знаю, кто я, что я и где я.

Ни милиция, ни ФСБ – никто не помог найти моего мужа.

И тут заканчивается весь этот шоу-бизнес и начинается реальная жизнь. Я уже не даю концертов, потому что меня об этом просил муж – он боялся, что со мной может что-то случиться.

И вы уезжаете?

Ну что вы! Я так легко не сдаюсь. Но на уровне сознания я начинаю жить действительно в другой реальности – жить по-настоящему «в этой стране». Где нет медицины, где даже за деньги не решается ничего, где ФСБ прикрывает бандитов, где можно выкрасть важнейшие папки со свидетельскими показаниями.

Я живу с психологически надломленным мужем, которого выпускают после пыток и подписанного отказа от всего его имущества. Нужно что-то менять. И однажды я просто выхожу из своей квартиры вместе со всеми документами, чтобы больше никогда туда не возвращаться.

И что дальше?

В нулевых я полностью ухожу с головой в студийную работу и выпускаю свой последний альбом «Я» (2001 год) на лейбле Иосифа Пригожина «Нокс». Снимаю клипы на «Падай» и «Снова и снова». Возобновляю гастроли. И даже уезжаю в Лондон записывать несколько песен с группой Apollo 440.

Но какой-то механизм внутри меня уже сломан. Называя свой альбом «Я», по сути, прощаюсь с собой в своей старой жизни. Это была сильная работа. Но внутри я уже не та – у меня другие цели, я хочу любви и семьи, то, чего мне катастрофически не хватает. Это было мое самое главное прозрение того времени. В 2002 году я знакомлюсь со своим мужем Анджело, который ничего обо мне не знал. Выхожу за него замуж и уезжаю жить на Сардинию. Я обнулила свой файл полностью.

Вы ностальгируете по тем временам? О чем-то жалеете?

Что вы! Никогда! Ведь мы – это сумма совершенных нами ошибок. Я бы не была тем, кем стала сейчас, если бы не прошла все это. Но эту страницу я однозначно перевернула. И благодарю себя, отчасти, что я такая смелая – что я умею прыгать как легендарный Сергей Бубка. (Смеется.)

Как вы думаете, почему же сейчас так часто звучит ностальгия по тем временам? Что мы там забыли, всей страной?

Мы забыли там реальность – забыли, что она существует. Люди же не всегда знают, кто они есть на самом деле.