Отрывок из книги «Пионеры Кремниевой долины»

Журналист Максим Котин описал реальную историю успеха советских айтишников, которые переехали в Кремниевую долину до того, как это стало мейнстримом. Они разработали технологию распознавания рукописного текста, заключили крупный контракт с Apple и сделку на 80 миллионов долларов с Silicon Graphics.

Книга «Пионеры Кремниевой долины» будет интересна не только тем, кто делает стартап с надеждой увезти его в Сан-Франциско, но и тем, кто интересуется историей российского бизнеса.

Восемь хренятин

«Скажите, где тут можно получить политическое убежище?» — первым делом спросил Степан Пачиков, когда самолет приземлился в Атланте, штат Джорджия, в июне 1990 года. Вопрос был задан по-русски и обращен к представителю авиакомпании «Аэрофлот», который стоял у двери и прощался с пассажирами, покидающими борт.

Каких-то пять-десять лет назад гражданина СССР за такую шутку в адрес официального лица ждали большие неприятности. Скорее всего, он бы попал под наблюдение КГБ и его постарались бы побыстрее вернуть домой, где вполне могли осудить за покушение на госизмену. Желание гражданина СССР жить в другой стране считалось предательством родины.

За время перестройки, впрочем, многое изменилось.Теперь можно было говорить что угодно — и никого это по большому счету уже не интересовало. Услышав провокационный вопрос, сотрудник авиакомпании только ответил без особых эмоций: «Вам там покажут».

У Пачикова имелись все основания ступать на американскую землю в приподнятом настроении и шутить с бортпроводниками. Дела в «ПараГрафе» шли как нельзя лучше.

Международный статус компании, новое оборудование, инвестиции от Скотта Клососки вкупе с поддержкой Академии наук и неуемной энергией основателя предприятия — все это позволило поставить дело на широкую ногу.

Из «Беты» Антона Чижова вырос целый пакет русификаторов самых популярных программ для компьютеров IBM. Комплект шрифтов, над которым работала команда Андрея Скалдина, насчитывал уже два десятка начертаний (впоследствии Скалдин отделится и создаст «Паратайп» — одно из самых известных шрифтовых бюро). А на основе текстового редактора «Лексикон» Евгений Веселов разработал набор офисных программ «Мастер», над развитием которого трудилась уже отдельная команда, включавшая в том числе Ольгу Дергунову (в будущем она возглавит российский офис Microsoft).

Эти три продукта — русификатор, шрифты и офисный пакет — составляли основу финансового благополучия одного из первых в СССР софтверных СП. Но этой триадой портфолио «ПараГрафа» не ограничивалось.

Что только теперь не продавала фирма Пачикова. И утилиту для склеивания сканированных изображений до полноценного офисного пакета; и программу, которая предсказывает исход американских выборов; и базу данных шахматных партий мировых чемпионов; и систему психологического самоанализа; и программу для обучения русскому языку как иностранному; и электронный журнал о компьютерах; и несколько игр собственного сочинения, да и не только собственного — автор «Тетриса» Алексей Пажитнов использовал «ПараГраф» для распространения своих новых игр (впоследствии он также откроет собственную фирму).

Да и не только программным обеспечением занимался теперь «ПараГраф»: команда Алексея Земцова, например, трудилась над приставкой PC Sound, которая должна была научить компьютер полноценно работать со звуком и даже подключаться к телефонной линии, что позволило бы превратить компьютер в многофункциональный автоответчик.

Иными словами, фирма Пачикова довольно быстро стала не столько софтверной компанией, сколько советской версией стартап-акселератора. Она брала под опеку множество небольших команд разработчиков, преследующих самые разные, иногда совершенно безумные цели, предоставляла им рабочие места и решала множество организационных вопросов. Возникало не просто сообщество программистов, а среда для обмена опытом.

Расчет был, как и во все времена, один: успех хотя бы одной идеи мог окупить расходы на все остальные начинания.

Затея с распознаванием рукописного текста внушала Пачикову особый оптимизм. Никто в «ПараГрафе» поначалу не знал, оправдаются ли расчеты Шели Губермана и получится ли научить алгоритм распознавать буквы, разделяя их повторяющиеся части. Однако, чтобы сделать работающий прототип распознавателя, Леониду Кузнецову и Григорию Дзюбе — тем самым ученым, которые хвалились, что могут решить любую задачу, — потребовалась всего пара месяцев.

Каждую букву программа разделяла на отдельные элементы: кружочки, палочки, петельки. Поскольку на математическом языке они назывались Xr-элементами, в команде для простоты их стали называть хренятинами.

Я морж

Как это ни странно, но выйти на контакт с компанией Apple команда «ПараГрафа» смогла, только вернувшись в Москву. Но и это произошло при обстоятельствах, которые вовсе не гарантировали, что создателям СП удастся наладить хоть какое-то сотрудничество с легендарной американской корпорацией.

На удачу Пачикова, Apple не оставляла попытки организовать поставки техники в СССР. Настойчивость компании не была удивительной. По оценке журнала Time, в 1989 году во всем Союзе было около 200 тысяч персональных компьютеров — при емкости рынка в 30 миллионов.

Летом 1990-го Абел Аганбегян сообщил Степану Пачикову, что в Москву приехал вице-президент Apple Эл Айзенштат. Академик также передал ценную информацию: где остановился американец. Это была гостиница на Краснопресненской набережной, в знаменитом Совинцентре — гостинично-офисном комплексе, который построили в 1980 году при участии американца Арманда Хаммера. В Хаммеровском центре часто размещались представительства зарубежных компаний, работавших в СССР.

Степан, недолго думая, отправился туда. Даже в 1990 году гостиница, в которой останавливаются иностранцы, для простых советских граждан представляла собой крепость, которую надо было брать штурмом — с риском если не для здоровья, то для своего благополучия. Советская власть старательно оберегала граждан от контактов с иностранцами, и для этого при входе в отели стояли швейцары, миссия которых заключалась не столько в том, чтобы открывать двери, сколько в том, чтобы захлопывать их перед носом всяких проходимцев, то есть простых советских граждан.

Прикрываясь должностью в Академии наук и своим совместным предприятием, Пачиков смог прорваться внутрь. Однако когда он постучал в дверь номера и она открылась, стало понятно, что его никто не ждет. Перед Степаном предстал голый мужик, завернутый в полотенце.

Отступать было некуда, и Пачиков выдал заготовленную речь: Аганбегян, Академия наук, совместное предприятие, распознавание рукописного текста… Учитывая мизансцену, трудно было определить, какое впечатление все это произвело на Айзенштата. Разговор получился несколько скомканным. Однако Степан вышел из гостиницы с визиткой в руках.

На куске картона, помимо имени босса Apple, которое уже было известно Пачикову, значился рабочий американский телефон. Обладание визиткой давало возможность — и даже в некотором смысле право — по этому телефону когда-нибудь позвонить.

***

Вскоре в Кремниевую долину отправилась первая часть московской команды, которая работала над распознавателем. Сняли меблированный дом в пятнадцати минутах езды от офиса Apple. Дом этот показался им дворцом: там были камин, и даже пианино, а у каждой спальни — отдельный санузел.

Для человека, выросшего в СССР, возможность подобного уединения выглядела неслыханной роскошью: многие люди вынуждены были жить в бараках-общежитиях или коммунальных квартирах, не предназначенных для совместного проживания. Привычным делом было делить с чужими людьми и кухню, и единственный на несколько семей туалет. Причем мало кто имел возможность выбирать себе соседей. Если не повезло оказаться рядом с алкоголиками или дебоширами, оставалось только терпеть все ужасы совместного проживания.

Первому десанту «ПараГрафа» в США дом служил сразу и общежитием, и офисом. Задвинув в угол пианино, в гостиной расставили рабочие столы, загромоздили их новейшей техникой: компьютерами, сканерами и планшетами… В общем, Америки они и не видели: выходили только в магазин, чтобы затариться продуктами, или доехать до офиса Apple.

У советского человека не было привычки снимать вечером напряжение рабочего дня стаканчиком-другим за стойкой местного бара, поэтому расслаблялись тоже дома и накопили вскоре неслыханное количество пустых бутылок. Так что однажды произвели фурор, подкатив к пункту приема стеклотары со всеми бутылками на арендованном «кадиллаке».

Работали в темпе. Заказчик торопил: менеджмент Apple давил на команду Newton, чтобы как можно скорее выпустить продукт на рынок, а команда Newton давила на «ПараГраф».

Если Стив Джобс старался держать инновационные проекты в секрете, чтобы сильнее поразить публику во время премьеры, то новый CEO Apple Джон Скалли уже в начале 1992 года публично объявил, что будущее — за переносными устройствами с перьевым вводом. После этого все понимали, над чем трудятся «яблочники».

Впервые MessagePad — так назвали сам гаджет, работавший на операционной системе Newton, — показали публике в апреле 1992 года на выставке Consumer Electronics Show в Чикаго. Версия выглядела еще настолько сырой, что ее можно было бы назвать прототипом прототипа. Устройство функционировало, только будучи подключенным к настольному компьютеру. Кроме самой программной оболочки демонстрировать было нечего. Однако даже такое демо произвело фурор. Многие конкуренты тут же заявили о планах вывести на рынок похожие гаджеты. Apple стала заложником собственной рекламы: теперь нужно было спешить, чтобы выпустить продукт первыми.

Однако одно дело — создать прототип, и совсем другое — превратить его в полноценный рабочий инструмент. Никто прежде не пытался затолкать компьютер в столь маленький корпус. MessagePad получался весьма ограниченным и в скорости, и в размере памяти. Перед командой «ПараГрафа» поставили задачу выжать максимум из весьма скромной производительности устройства. При этом советские — нет, уже российские — программисты должны были встроить функцию распознавания в еще не законченную операционную систему, которая дорабатывалась и менялась на ходу.

Над модулем, который считывал движение пера, трудились инженеры Apple — русские получали его в виде набора данных. Он был далек от совершенства: стилус иногда скользил по экрану, часть важной информации терялась. Все эти сложности усугублялись несовершенством распознавателя, который сам по себе еще требовал серьезной доработки.