Новые Патрики: Валерий Лизунов — о развитии барного кластера на Пятницкой
Валерий, расскажите, как все начиналось. Ваш самый первый проект — помните свои эмоции?
Сейчас уже сложно вспомнить, какой из них был первым, но, наверное, стоит рассказать о клубе Taxman в здании ЦДЛ. Это был единственный проамериканский клуб 90-х после Hungry Duck. На вечеринке я познакомился с управляющим Николаем Тишковым и получил от него заказ на оформление. Тогда все происходило очень просто: показал эскизы, понравилось, начали работать. Мне поставили задачу сделать помещение Taxman более ярким, «американским». Нужно было красочно расписать не только стены, но и все вертикальные плоскости в шаржевой технике. Я тогда еще учился, собрал студентов, и вместе мы справились, но площадь была внушительная.
У многих наших героев есть какие-то дикие истории из 90-х. С вами приключалось что-то безумное?
Самые лихие годы пришлись на тот период, когда я сделал перерыв в работе, чтобы благополучно окончить институт. Поэтому мне повезло, жизнь отвела. Не было такого, чтобы меня куда-то в лес вывозили. Хотя мы общались со специфической публикой — могло быть все что угодно. Знаю, что наших дизайнеров запугивали, если они что-то не сдавали в срок или делали ошибки в проектировании.
По окончании института я сразу устроился работать в бюро «Лаборатория Z» моего друга Кирилла Сокольского. К тому моменту у него за плечами уже был реализован модный в те годы бар «Москва — Берлин». Среди коллег оказалась и моя будущая жена Анжела Моисеева. Через некоторое время ее пригласили поучаствовать в проекте Mon Café на Тверской. После этого мы решили открыть свое бюро. Тогда же нам предложили делать клуб First и чуть позже — Poison. Мы наняли помощника и визуализатора, купили два компьютера и принтер, а офис организовали в своей же съемной квартире. Во время проектирования ближе познакомились с заказчиками, стали тусоваться по модным заведениям. И даже самих заказчиков перезнакомили между собой.
Кто вам предложил сотрудничество с First?
Саша Затуринский. Он и познакомил с инвесторами. За две недели мы им сделали концептуальную визуализацию в виде одной картинки. На ней был арочный белый коридор с барочными стульями и барной подсветкой. Концепция такая: все белое, а на входе — темнокожие парни в белых военных мундирах с доберманами должны стоять. Так и договорились. Оплата была символическая — 10 или 15 долларов за квадратный метр. Когда проект открылся, он прогремел не только у нас, но и за рубежом.
Еще делали летнюю площадку «Шамбалы» для Алексея Горобия. Там на месте парковки все превращалось в клуб. Плоскости опускались и трансформировались. Леша вообще любил из каждого сантиметра выжать по максимуму.
Что было дальше?
Мы с Анжелой открыли бюро «МосШтаб». Снимали офис как раз над First, а туда ходили обедать. Тогда уже и посыпались проекты один за другим.
Я организовал более четкий системный подход к проектированию, ввел систему расчетов между архитекторами и дизайнерами, менеджеры занялись рекламой, чтобы развивать новое бюро — Archpoint, которое существует уже более десяти лет. Сейчас у нас около 30 сотрудников. Над каждым проектом работает команда: архитектор, дизайнер, 3D-визуализатор, менеджер по закупкам.
Кроме того, мы стали предлагать более комплексный продукт: начиная с концепции, заканчивая фирменным стилем и реализацией. Как правило, после сотрудничества — проекта ресторана или бара — заказчики просят нас спроектировать им квартиры и дома.
А с кем сотрудничаете за рубежом?
За границей уже есть несколько наших проектов: Takatak Bar в гастрономической Мекке Испании — Сан-Себастьяне. В Астане — рестораны Cipollino и «Северный». Казино Eclipse в Батуми. Участвуем в зарубежных конкурсах и получили несколько наград A’Design Award и European Property Awards. А вот в британском конкурсе Restaurant and Bar Design Award с 2014 года участвовать стало бессмысленно: с русских дизайнеров собирают взносы, но в шорт-лист не берут, видимо, это политическая позиция.
Пять лет назад с целью развития ресторанной культуры в России мы организовали свою премию Archpoint Concept Awards — и в ней регулярно получают награды иностранные участники.
Что сейчас люди хотят видеть у себя дома?
Все просят минимализм, и я такие желания всегда поддерживаю. Раньше заказчики тратили огромные бюджеты — хотели полированные дворцы с итальянской, американской, английской мебелью. Сегодня подход изменился, многие стали понимать, что дорогое — это необязательно броское, блестящее. Стали ценить эргономику и комфорт.
Вот сейчас, например, работаем над казино «Бумеранг» в Сочи, решили уйти от привычного для таких заведений формата в лофт: много деталей, света и стекла, черный металл. Из традиционного остался только ковролин, но без него никуда. Это звуковая фишка — в казино не должно быть посторонних звуков, чтобы гости могли полностью погрузиться в игру.
Как думаете, почему вкусы заказчиков поменялись?
Те, кто мог позволить себе заграницу, видели только позолоченные интерьеры пятизвездочных отелей. А сейчас путешествия стали доступными, вот люди и посмотрели, как там за рубежом все устроено. Кризис тоже повлиял. Модно быть скромным, даже если ты очень богат.
А как же русская ментальность?
Так вот она в этом и заключается: все стремятся жить, как «там». Да, вместо Brioni теперь поло и кроссовки, но дорогие часы у русского человека все еще в почете. То есть должно остаться хоть одно обозначение того, что деньги у тебя все же есть (смеется).
Вам с точки зрения творчества легко было перестроиться от интерьеров начала нулевых к тому, что актуально сейчас?
Для меня те интерьеры были реализацией пожеланий заказчиков. А сейчас проще — мы уже сами задаем тон и объясняем, что модно.
Как вы пришли в ресторанный бизнес?
Десять лет назад мы сняли небольшое помещение в подвале и открыли с женой по ее задумке свой первый моноресторан французской еды «Жирная утка». Всему учились по ходу дела, экспериментировали. Маленькая посадка не давала нужных оборотов, но потом мы немного расширились, и пошли деньги. Владелец помещения предложил еще одно, и мы сделали мясной ресторан M&CO — сейчас это заведение называется «Мясо». Затем мы вышли из проекта и открыли в Питере Meat Head. Три года назад мой друг Сергей Гаспаров пригласил вместе делать крафтовый бар, и так появилась Parka. После успешной работы бара мы предложили Сергею открыть по соседству бар просекко.
Что отличает эти заведения? Почему в пятницу вечером нужно идти именно к вам?
В первую очередь, у нас всегда есть уникальная концепция. Хочется показать людям что-то новое. Например, Parka на момент открытия был первым крафтовым баром с полноценной кухней. В баре 48 кранов разливного крафтового пива, такого выбора не существовало больше нигде. Интерьер с деревянным подиумом, на котором можно сидеть, лежать, общаться, стал еще одной отличительной чертой.
Prscco Bar — заведение другого формата. Это сделано специально, чтобы аудитории не пересекались. Более премиальный, но все равно демократичный. Здесь нет стандартной посадки, есть стоячие столы, которые просто «шерятся».
В чем будет особенность нового бара, посвященного коктейлю «Апероль»?
Судя по статистике, «Апероль» — один из самых популярных в России коктейлей. Сам напиток — клубный, солнечный, летний. Поэтому в новом месте и атмосфера планируется соответствующая. У нас внутри будет солярий, чтобы позагорать не отходя от танцпола. На барной стойке — искусственный огонь, сквозь который надо протянуть руку, чтобы получить коктейль. Ну и, конечно, прекрасный вид на Замоскворечье с верандой на крыше. Музыка клубная, интересные артисты и диджеи.
Мы хотим сделать здесь полноценный барный кластер. Скоро откроем Izakaya Bar с крутой японской едой и недорогим вином. Винный бар тоже в планах — там будет акцент на «гаражных» винах.
Кто ваш посетитель?
Хотя мы и создаем монопродукт, аудитория у нас очень разная. Айтишник, художник, архитектор, менеджер. Люди, которые чувствуют себя свободно. Они хотели бы оказаться на берегу Сан-Франциско или Стокгольма, или Амстердама, попасть в ту атмосферу. Но не только визуально, но и по ощущениям — чтобы все было легко и празднично.
Почему рестораны в Москве так быстро появляются и исчезают?
Ресторанная ниша у нас недостаточно занята, потому что не интересна в качестве системного предсказуемого бизнеса. Риски высоки — поэтому проекты так часто закрываются.
Что скажете про рынки?
Это самый главный гастрономический тренд сегодня. Но это только так кажется, что открыть точку на рынке просто. Многие заведения появляются, и через месяц их уже нет. Место проходное, но нужно очень точно угадать с продуктом, с идеей.
Как думаете, почему умерла клубная культура?
Люди теперь сидят в кафе, барах, ресторанах. Будущее за небольшими уютными заведениями с музыкой и концепцией, куда приходишь как домой. Раньше все шли на «стадион» и оказывались в безликой массе на огромном танцполе. А сейчас интернет нас всех разделил и хочется живого человеческого тепла и общения. В маленьком помещении так или иначе ты с кем-то сталкиваешься и завязывается разговор. У нас в Prscco даже нет охраны, весь негатив исчезает сам собой. А летом — классная веранда. Стоишь — и будто рядом море.
